— Теперь, капрал, мы не должны брезговать никакой пищей, — назидательно произнес Кобб. — Лучше поищи кролика и для себя.

Минут через десять Каллу на глаза попался другой поджарившийся кролик. Он поднял его за лапы и понес — пока не ощущал такого голода, чтобы немедленно приняться за еду. Гас, еще не оправившийся с перепуга, увидел, как его друг поднял с земли кролика.

— На кой черт тебе этот кролик? — спросил он.

— Чтобы съесть его, — объяснил Калл. — Полковник уже закусывает. Он говорит, что нам нужно теперь есть все, что попадется под руку. До стоящей жратвы нам еще шагать и шагать.

— Я предпочел бы найти что-нибудь повкуснее, чем этот проклятый кролик, — заявил Гас. — Может, мне посчастливится увидеть оленя или вилорогую антилопу, если только позорче смотреть.

— Лучше брать то, что попадется под руку, — настоятельно посоветовал Длинноногий. — Лично я высматриваю зажарившегося скунса. Мясо у него повкуснее кроличьего.

Чуть позднее они наткнулись на пять обгоревших лошадиных туш. По-видимому, кони хотели вместе пробиться сквозь стену огня и вместе погибли. Среди них лежал и маленький гнедой Калла — вспомнив, как эта лошадка тащила его через Бразос, Калл загрустил. А еще больше опечалился он, когда увидел, что обугленная земля заканчивается в ста ярдах от места, где лежали лошади. Если бы они бежали чуть быстрее или ветер задул в другую сторону, как знать, может, они и проскочили бы сквозь огонь.

— К чему нам уходить от этакой горы мяса? — спросил Чадраш.

На ногах он носил мокасины — поэтому переход через равнину, прожигающую жаром даже подметки сапог, стал для него хождением по мукам. Полпути Матильда несла его на себе, пока не выбилась из сил. Но Чадраш высоко держал голову, в то время, как на большинство рейнджеров утрата лошадей и угроза ужасной смерти на пожаре подействовали так удручающе, что они просто-напросто еле тащились, выбиваясь из сил, склонив головы и не думая ни о чем.

Калеб Кобб резко обернулся и вытащил большой нож.

— Да, ты прав, — сказал он. — Мы нарежем мяса, оно уже зажарено, в этом нам повезло, поскольку повар погиб.

Он оглядел измученных людей и улыбнулся.

— Теперь, ребята, пусть каждый позаботится о себе, — продолжал он. — Отрезайте столько мяса, сколько сможете унести, и отправимся дальше.

Калл оттяпал изрядный кусок от задней ноги, но не своего коня, а другой лошади. Гас тоже нарезал себе немного мяса от мерина, но ему явно не хотелось заниматься этим.

— Лучше делай, что приказал полковник, — предупредил его Калл. — А то потом станешь выпрашивать у меня жратву.

— Не стану, — ответил Гас. — Я думаю, как подстрелить оленя.

— Почему ты считаешь, что сможешь его подстрелить? Ты что, видел здесь оленей? — заметил Калл. — Здесь открытая местность. Да не успеешь ты подкрасться на расстояние выстрела, А олень уже удерет.

— Слишком ты беспокоишься обо мне, — огрызнулся Гас.

В данную минуту он о мясе не думал. Из головы у него не выходила мысль о предательстве Калеба Кобба, отказавшегося повысить его в звании. Он ведь полез в каньон и рисковал жизнью. А что если бы с него сорвался ремень, как ошейник с собаки? Тогда он разбился бы, и все ради спасения пса. Нет, так командовать нельзя, решил Гас. Он же единственный из отряда добровольно согласился лезть в каньон — да за один этот подвиг он заслуживает повышения. Да, он гордился, получив капрала, но теперь этого чина ему маловато, учитывая все трудности, которые пришлось преодолевать.

Пока он думал о трудностях, в голову закралась ужасная мысль. Теперь их отряд находится на открытой равнине, продираясь сквозь густую, по пояс, траву. Каньон остался позади в нескольких милях. А где теперь команчи — никто не знал. Пока рейнджеры с трудом пробирались по траве, индейцы вполне могли обойти их. Теперь, если они снова подожгут траву, поблизости нет каньона, где можно было бы спрятаться от огня. И лошадей у них больше нет, хотя даже на лошадях нельзя убежать от пожара.

— А что если они устроят еще один пожар, Вудроу? — спросил Гас. — Мы же зажаримся, как кролик, которого ты несешь.

Калл продолжал упорно идти. То, о чем говорил сейчас Гас, было сушей правдой. Если индейцы опять подожгут траву, все они погибнут. Это было так ясно, что даже не требовало обсуждения. Он полагал, что Гасу в данной ситуации лучше помалкивать и не думать о жратве или о водных источниках.

— Тебя этот вопрос не волнует? — напрямую спросил Гас.

— Ты слишком много думаешь, — ответил Калл. — И думаешь о чем не следовало бы. Я считал, что ты хочешь стать рейнджером, пока не повстречался с той девушкой. А теперь вижу, что тебе вообще больше по душе возиться в магазине с мануфактурой и готовой одеждой.

Гасу не понравились рассуждения друга, и он раздраженно проговорил:

— Я думаю не о каких-то девках, а про то, как бы нам не зажариться.

— Служба рейнджера как раз и подразумевает, что ты можешь умереть в любой день, — напомнил ему Калл. — Если тебе не хочется рисковать, тогда завязывай с ней.

В этот момент прямо перед ними из высокой травы выскочила вилорогая антилопа. Гас нес свое ружье, перекинув ремень на плечо и держа его дулом вниз. Пока он снимал ружье с плеча, антилопа уже успела удрать на порядочное расстояние, и Гас промахнулся. Калл поднял было свое ружье, но увидел, что Гас загораживает цель. Пока он отбегал в сторону и снова прицеливался, антилопа убежала так далеко, что не стоило и стрелять. Чадраш, видя все происходившее, сильно разозлился.

— Тебе не надо было стрелять, — в сердцах сказал он. — Тебя надо было огреть как следует этим ружьем по башке.

— Что делать, она бегает очень уж быстро, — запинаясь, оправдывался Гас.

А кто считал, что антилопа бегает медленно? Весь отряд с укоризной смотрел на него, будто вкусное животное сумело удрать исключительно по его вине.

И все же произошедший инцидент расшевелил Длинноногого, а за ним и Чадраша. Старый следопыт снова взял свое длинное ружье, которое хранилось у Матильды.

— Эта маленькая овечка еще не доросла, — пояснил Длинноногий. — Сомневаюсь, чтобы она отбежала больше чем на милю. Если мы пойдем налегке, то может и подстрелим ее.

— Может и подстрелим, — подтвердил Чадраш. — Пошли.

И оба разведчика ушли. Калеб Кобб, шагая без оглядки, вырвался далеко вперед, поэтому не знал, что происходит в отряде, пока не решил, что настало время готовиться к ночлегу. Выстрел он слышал, но подумал, что кто-то пальнул ради развлечения. Вернувшись в отряд и узнав, что оба следопыта отправились охотиться на антилопу, он не на шутку рассердился.

— Так, значит, оба они кинулись за детенышем антилопы? — бушевал он. — Это же такая глупость, особенно когда у нас вдосталь жареной конины, чтобы набивать себе животы.

Солнце медленно садилось за далекий западный горизонт, быстро надвигались мрачные сумерки. Матильда Робертс нервно ходила взад-вперед. Она упрекала себя за то, что не отговорила Чадраша от погони за антилопой. Длинноногий — тот помоложе, он догнал бы животное и один. В полночь весь лагерь уже считал, что разведчики пропали. Матильда рыдала навзрыд. Все думали о рыскающих вокруг индейцах, они запросто могли поймать следопытов и подвергнуть их самым зверским пыткам. Гас все время вспоминал о том, как он неудачно выстрелил и промахнулся. Если бы его ружье не висело на ремне на плече, а было бы наготове в руках, разве он не подстрелил бы антилопу? От всех этих пустопорожних мыслей теперь проку было мало, — делу ими не поможешь. Антилопа ускакала, а с ней пропали и оба разведчика.

— Может, они устроили привал и теперь готовятся ко сну? — предположил Верзила Билл. — Днем и то нелегко найти обратный путь в лагерь на этой проклятой равнине, что же тогда говорить про ночное время.

— Чадраш никогда не заблудится, хоть днем, хоть ночью, — возразила Матильда. — Он в любом месте найдет верный путь. Он был бы уже здесь, если бы не погиб. — И она опять горько зарыдала. — Он мертв, мертв — я уверена, уверена, — всхлипывая, твердила она. — Этот проклятый горбун добрался и до него.